Рыцарь чести

В середине ХХ века в Мичуринске его знали многие. И благодарно помнят до сих пор. Кто учился в педагогическом институте, кто был родственником студентов или преподавателей, кто читал «Мичуринскую правду», а там появлялись статьи его самого и ещё чаще стихи, проза и статьи его учеников. Многие сочувствовали его горю, когда в канун 1959 года погиб сын Марик. А ещё многие видели его идущим из дома по ул. Интернациональной в институт на углу Советской и Гоголевской или на филфак в начале ул. Филиппова, или прогуливающимся по Советской то с коллегой, то со студентом-старшекурсником… Или выступающим на празднике книги в городском саду. И эта картинка у многих жителей города долго держалась в памяти: совершенно седой человек с большой шапкой волос, стройный, изящный, шёл медленно, раскланивался со знакомыми, иногда тут же начиналась беседа…

Не знал он
свободного часа

Анатолий Рафаилович Монастырский любил говорить: «Торопись не спеша». И сам следовал этому правилу. Однако успевал много сделать: вёл на протяжении почти 30 лет занятия в педагогическом институте, много лет занимался партийной работой: отвечал за институтскую газету, за деятельность комитета комсомола… Проводил занятия литературной группы при редакции газеты «Мичуринская правда». Долго вынашивал свои научные труды. Над своей кандидатской диссертацией о проблемах изучения поэзии Д. Бедного работал 15 лет. Итогом стало трёхтомное исследование объёмом более 1000 страниц. Отделывал каждое слово, тщательно работал над формулировками. По ходу исследования в 1963 году выпустил в свет книжку «Поэт революции», что в то время было нечастым событием.
Но никогда не представлял себя небожителем, настолько занятым человеком, который не может уделить тебе или кому-то частицу своего времени. Казалось, он был даже рад на минуту освободиться от своих мыслей и заняться чьим-нибудь делом. Разумеется, это не были бытовые дела. К Монастырскому обращались, понимая, в какой сфере он может помочь: составить бумагу, прочитать статью, тезисы, сформулировать тему (мне кажется, это был предмет особого удовольствия!). Всегда был с каким-нибудь собеседником: коллега-преподаватель, студент, библиотекарь, коллега - школьный учитель.
Среди составленных им писем одно поистине судьбоносное. Это письмо о необходимости создать в Мичуринске Дом-музей народного художника СССР
А.М. Герасимова. Об этом стало известно со слов доброхота и ходока по общественным делам Н.Л. Иванова. Письмо, написанное Анатолием Рафаиловичем, также подписали краевед И.С. Никулин, директор художественной школы А.В. Платицин, Герой Социалистического Труда С.Ф. Черненко, сам Н.Л. Иванов, другие именитые горожане. Но вот о роли А.Р. Монастырского в создании Музея-усадьбы А.М. Герасимова как-то забывается. А ведь именно ему принадлежит идея создать в Мичуринске Музей Мастера.

Душа его
горела верой...

К религии был равнодушен, не то что профессор А.М. Красноусов, который в лекциях и на собраниях громогласно разоблачал библейские и евангельские «чудеса». В детстве с родителями Анатолий Рафаилович побывал на Святой земле, но никогда об этом не говорил. Однако не скрыл этого факта в своих автобиографиях. Вера в революцию и коммунизм окрыляла нашего Учителя. Время было такое. Он принадлежал к первому советскому поколению. Родился в городе Бахмуте 14 декабря 1918 года. Окончил литфак Ворошиловградского педагогического института. Рано начал писать литературно-критические статьи о знаковых фигурах Горького, Некрасова, Маяковского, Шевченко.
Знавшие Анатолия Рафаиловича помнят, как свято относился он к революции и партии коммунистов. Правда, когда стал изучать документы поэта Демьяна Бедного в московских партийных архивах, увидел, что жизнь первого поэта революции не была безоблачной, и его коснулась тяжёлая тень Сталина. И целый ряд своих статей 1960-1970-х годов, в том числе в журнале «Вопросы литературы», посвятил конфликту Поэта с Вождём (т.е. Диктатором).

Не о том же речь,
что я их мог,
но не сумел
сберечь…

Принадлежал к той части военного поколения, которая, пройдя через испытания фронтом, в нечеловеческих условиях самой кровопролитной войны сумела выжить. И всегда носил с собой тот комплекс вины перед павшими, о которых так проникновенно сказал А. Твардовский в стихотворениях «В тот день, когда окончилась война…» и «Я знаю, никакой моей вины…». Часто их читал вслух на лекциях, обращался к ним в разговорах… И всегда в этих случаях словно дымка набегала на его лицо. Никогда не рассказывал о своём участии в войне, хотя были её участники, которые постоянно рассказывали об этих героических событиях и своей роли в них. Первую половину войны Учитель получал профессию политработника в Харьковском военно-политическом училище в глубоком тылу, а с 1943-го по 1945 год принимал активное участие как политработник в боевых действиях в составе войск Четвёртого Украинского фронта.
Освобождал родную Украину, Чехословакию. Имел за боевые заслуги орден Красной Звезды. История этого ордена примечательна. Когда стало известно о предстоящем нападении фашистской авиации на фронтовой госпиталь, Анатолий Рафаилович сумел в деревне найти лошадей и подводы, организовал вывоз раненых в безопасное место.

Работа и любовь

Название сборника его любимого поэта Я.В. Смелякова может обозначить черту его личности - слить с работой как насущным делом любовь к профессии, создавать атмосферу творчества всегда, любить свою работу не пафосно, а ежедневно, отдаваясь любимому делу как важнейшему делу на земле. Анатолий Рафаилович прожил в Мичуринске с 1949-го по 1978 год. Всего 29 лет. И все эти годы преподавал на историко-филологическом факультете (потом - просто литфаке) МГПИ, в течение 10 лет (с 1968-го по 1978 год) заведовал кафедрой литературы.
То были годы расцвета кафедры, ни склок, ни интриг, товарищеская тёплая атмосфера. Многое зависело от характера Монастырского, его умения сплачивать коллектив, превращать его в научно-педагогическую семью, где и радости, и печали делились на всех. Обсуждались новые книги, доклады и статьи членов кафедры, даже командировки - их цель и результаты, научная ценность. Молодые кадры отправлялись в аспирантуру, готовились диссертации, выходили научные сборники…

Защищал стихом
и дланью…

Невысокий, щуплый, очень невоенный по виду, Анатолий Рафаилович обладал бойцовским характером, когда было надо отстоять свою точку зрения на тот или иной возникший в ходе факультетской жизни повод, на ту или иную проблему. Особенно это проявлялось, когда надо было защитить студентов, своих учеников. Хорошо помню, как студент Валентин Кучин, лохматый, с большой бородой, нервный, случайно порвал рубль. Из этого рядового, в общем, факта было раздуто политическое преступление: не просто рубль, а советский, не рубль, а герб порвал, надругался… В словесной баталии на партбюро Монастырский сумел переломить ситуацию, от осуждения и исключения Валентина отказались, вынесли порицание с оставлением в институте и допуском к государственным экзаменам. Цена вопроса: наука лишилась толкового работника, потому что аспирантура благодаря деятелям из партбюро была ему закрыта, хотя профессор В.В. Бабайцева, переехавшая к тому времени в Москву, очень хотела видеть Валю своим аспирантом.
Особый случай - политика. Одному студенту-старшекурснику Валентину К-ву (бывало, кормился у нас дома) захотелось поступить в органы, для этого он написал донос в областной комитет КГБ, выставил там в страшном антисоветском свете Монастырского, его учеников, начавших работу на кафедре литературы в тот 1972 год, Владимира Мусатова и автора этих строк, а мы в ноябре 1972 года по материалам московского «Дня поэзии» выпустили бюллетень «На крыльях Пегаса» со стихами и критическими статьями. Перепугавшись звонка из областного КГБ, ректор МГПИ Н.К. Миттов решил опередить карающий меч и устроил заседание партбюро, на котором нас чихвостили, как хотели, приверженцы строгой партийной линии. А стихи Я.В. Смелякова «Поздняя благодарность» со строками о Есенине, который целовал разбитым ртом озябшие колени берёзки, за которые нас ругали, вошли в его сборники и собрание сочинений. Анатолий Рафаилович защищал нас как мог, но сила была не на его стороне. За недогляд за своими учениками он получил строгий партийный выговор, ему это было очень неприятно, но он никогда, понимая всю нелепость ситуации, не напоминал нам, что наша самостоятельность обернулась для него партийным взысканием.

Достучался
до каждого
сердца …

Лучшая награда Учителя - его ученики. В Мичуринске за время работы Монастырского в 1950-1970-е годы сложилась школа Монастырского. Признаками этой школы были непременные черты: строгий профессионализм, качество анализа литературных произведений и, разумеется, нравственная чистота, порядочность. Эту школу знали и ценили специалисты в разных районах страны. Скажешь, что из Мичуринска, и тут же вопрос: Это там, где Монастырский? И в конце разговора, сразу же заинтересованного, дружеского, непременная передача привета Анатолию Рафаиловичу.
Ученики Монастырского - цепная реакция добра, участия, дружеской поддержки и помощи, и при этом - неприятие ловкачества, флюгерства, поиска тёплого местечка. И всегда им хотелось соответствовать той высокой планке, которую установил Учитель.