Они погибли в Кочетовке

Сомненьям
вопреки

В одном из телевизионных репортажей прозвучала фраза, что две девушки предположительно погибли в Кочетовке, защищая стратегический железнодорожный узел. Лично у меня возник вопрос: почему предположительно, а не точно? Я родился после войны и не был участником тех военных событий, но хорошо помню рассказы своей матери Зои Николаевны Ерёминой, моей бабушки Полины Григорьевны и некоторых соседей, которых уже давно нет в живых.
Именно Зоя Николаевна, учительница школы № 89,
как свидетель тех военных лет и начинала поиск однополчан и родственников погибших. Председатель совета ветеранов зенитного дивизиона И.А. Наймушина, бывшая военнослужащая той части, где служили девушки, откликнулась на запросы моей матери. Она написала письмо и вскоре приехала к нам с родственниками Марии Родионовой. Это были 70-е годы, но до сих пор помню рассказы Иды Алексеевны, подтверждающие, что памятник девушкам стоит на месте их гибели.
Второй приезд стал более массовым, освещался в прессе. В Свердловске, где жила И.А. Наймушина, она создала пионерский отряд имени Марии Родионовой, который переписывался с таким же отрядом имени Марии Родионовой и Татьяны Новоточиной мичуринской школы № 89, созданным З.Н. Ерёминой в Кочетовке (ныне это корпус школы № 19).
Вот строки из газеты «Мичуринская правда» от 9 июля 1986 года, описывающие то событие: «Многотысячная колонна от школы № 82 двинулась к месту захоронения девушек-связисток. Здесь, в поле, была организована импровизированная сцена, проведено освещение, радиофицирована площадка. Командир огневого взвода первой батареи - ветеран из Златоуста Ю.С. Омроков поблагодарил кочетовцев за то, что чтят память погибших...».
Имея на руках отдельные копии и личные письма ветеранов 180-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона ПВО, возьму на себя смелость и опишу часть самоотверженных подвигов в годы Великой Отечественной войны подразделений противовоздушной обороны и железнодорожников.

Из воспоминаний
очевидцев

Городская газета уже приводила цифры и факты, связанные с обороной станции. «В Мичуринске для отражения налётов фашистской авиации в 1942 году был сформирован зенитно-пулемётный полк, штаб которого размещался в здании нынешнего филологического факультета пединститута. Первая рота первого батальона, защищавшая небо над Кочетовкой, была сформирована из мичуринских девушек. Первый массовый налёт вражеской авиации на станцию Кочетовка приходится на 8 июля 1942 года. Тогда 70 самолётов сбросили 330 бомб. А в ночь с 28 на 29 июля бомбёжка продолжалась два часа, после чего в течение трёх суток горели вагоны, цистерны с горючим, эшелоны с лошадьми, элеватор. Общая картина - реки огня», - пишет «Мичуринская правда» (статья «История трудовых достижений и побед», номер от 30 октября 2012 года). Возможно, именно наши девушки находились тогда на крышах зданий возле станции Кочетовка и отгоняли пикирующие на станцию самолёты.
Во второй половине июня 1942 года первый дивизион полка (командир старший лейтенант Морозов), стоявший на обороне станции Кочетовка, вёл напряжённые бои по отражению крупных бомбардировочных налётов авиации противника. Бомбардировка проводилась в ночное время, в налётах участвовало от 20 до 30 бомбардировщиков.
Вот что вошло в историю зенитного дивизиона № 180, которую создали его ветераны:
«…16 апреля 1943 года, пять часов, солнечное весеннее утро. Кочетовка. Начинаем разгрузку. В синем небе висит «рама Фокке-Вульф 189». Дорогу на Кочетовку немецкие стервятники знали. Станция Кочетовка - крупный железнодорожный узел. Центр России. Около неё небольшой посёлок. Весь 42-й и 43-й год они бомбили Кочетовку. Погибло много людей, выгорели дома. И в знаменитых мичуринских садах стояли поражённые осколками, огнём, раздробленные деревья. Поэтому наш дивизион вступил в бой, не успев ещё вырыть ровики для орудий, хода сообщения и землянки. Вся эта тяжёлая физическая работа шла параллельно ночным и дневным тревогам.
Уже 22, 23, 24 апреля дивизион вёл огонь по одиночным самолётам. В 1943 году дневные налёты немецко-фашистские стервятники уже боялись совершать, поэтому бомбардировщики летали только ночью. У нас не было прожекторных частей, поэтому артдивизион вёл заградительный огонь по данным радиолокационной станции орудийной наводки.
В конце апреля на станцию Кочетовка прорвались три самолёта, наверняка их целью было выявить наши точки; помните «раму» при разгрузке? Бомба упала у штаба дивизиона. Вывернуло стенку землянки, завалило ход на командный пункт дивизиона. Был ранен в руку начальник штаба Александров. В начале мая был второй, тоже небольшой, налёт на станции тремя или четырьмя бомбардировщиками.
А вот перед началом Курской битвы, летом 1943 года, когда обе воюющие стороны старались вывести из строя фронтовые дороги, коммуникации, аэродромы, связь, был совершён массированный налёт. Десятки вражеских самолётов вылетели в ночь с восьмого на девятое июня на стацию Кочетовка».

Земля в огне

Разведчик Валя Табуева так пишет в своих воспоминаниях: «Солнце на закате, слышу гул самолётов, такой рёв, что я подумала - это танки где-то поблизости идут. Но поглядела в приборы - тяжёлые бомбардировщики ползут-плывут медленно, да так много… чёрные с белыми крестами. Так страшно было, бью тревогу. Началось наше боевое крещение. Бой начался в 11 часов вечера и шёл до пяти утра. Эшелон за эшелоном налетали на станцию Кочетовка и точки ПВО. На станции всё горело, кричали и бежали люди. Всё было охвачено огнём. Воздух смешался с гарью и землёй, пороховые выхлопы вызывали тошноту. Кругом было светло, как днём. Светящиеся авиабомбы повисли над станцией, батареями. Сотни трассирующих пуль разноцветными дорожками пересекли небо, короткими очередями стреляла МЗА (малокалиберное зенитное орудие 20-66 мм), посылая в небо разноцветные трассирующие снаряды. Высоко в небо рвались наши снаряды 85-миллиметровых пушек. Сплошная завеса огня зенитной артиллерии срывала точность бомбометания, поэтому часть стервятников бросилась на батарею.
Противник стремился уничтожить станцию, составы, депо. Но зенитная артиллерия не допускала к цели, и бомбы сбрасывали куда попало…».

Оборванная связь

«Когда на первой батарее оборвалась связь с дивизионом, капитан Заруцкий пришёл к связистам и спросил, кто добровольно пойдёт на восстановление связи, - пишут ветераны. - Ушли Мария Родионова и Татьяна Новоточина. Им было 19 и 28 лет. Маруся - комсомолка, а Таня - член партии. Ушли и не вернулись. А их залитые кровью партбилет и комсомольский билет сданы в политотдел части…
Память о погибших девушках живёт и в наших сердцах, и на станции Кочетовка. Их могила лежит между трёх школ, которые над ней шефствуют (имеются в виду школы № 89, 82 и школа-интернат. Прим. автора).
Судьба первой батареи, над которой стояло зарево и гремели взрывы, беспокоила штаб. Её бойцам был передан приказ действовать самостоятельно. К чести офицеров батареи капитана Заруцкого, лейтенантов Омракова и Попова, приказ был выполнен. Связь же была восстановлена под утро, когда уходили самолёты врага. На батареях отстояли весь бой девушки-разведчики. Они вели непрерывное наблюдение за воздухом, давая координаты немецких самолётов. Это было нелегко и страшно.
Мужество и героизм железнодорожников, растаскивающих составы, отцепляющих горящие вагоны и увозящих их подальше, также достойны уважения и поклонения. Потом нашим бойцам ещё приходилось работать на станции вместе с жителями города Мичуринска, с женщинами и подростками, восстанавливать линии, убирать трупы.
К 16 часам 9 июня железнодорожный узел начал нормально работать. В июле-августе, когда шла Курская битва, были ночные бои по созданию заградогня, но массированных налётов уже не было.
В конце ноября 1943 года наш дивизион оставил станцию Кочетовка. До конца января 1944 года дивизион жил в эшелоне, в резерве фронта, двигаясь к Курску.
В июле 1944 года дивизион был перебазирован на станцию Лиски для охраны станции и моста через Дон, а осенью передислоцирован в город Шостку на охрану пороховых заводов. Там, в Шостке, в составе Киевского корпусного района ПВО и закончилась для нас война…
Но нельзя не вспомнить о наших девушках. Белорусская журналистка С. Алексеевич в своей книге «У войны не женское лицо» ничего не прибавила к словам тысяч женщин - участниц войны, которых она расспросила о военной судьбе. Получился потрясающий документ, повторяющий, утверждающий, убеждающий - война не для женщин, тем более не для девчонок-девушек. Это не только тяжёлый, порой нечеловеческий физический труд, но и громадное психологическое, эмоциональное испытание для женщин. И как писал капитан Заруцкий, наши славные девушки-бойцы в свои 18-19 лет выполняли обязанности солдата, проявляли смелость и героизм. Девушки-воины производили поиск самолётов, ловили цель, вводили баллистические поправки. На их плечи легла основная задача в обеспечении прицельного огня. Было им страшно, но они работали. Связисткам, разведчицам приходилось делать всё самим: они рыли землянки, ровики для приборов, траншеи...
Как видите, в жизни нашей страны были мы достойными её сыновьями и дочерьми. И в борьбу за мир внесена наша лепта, наша жизнь, наше участие в войне, в восстановлении народного хозяйства, добросовестный труд до сегодняшних дней».

Маша и Таня

Сохранилось ещё одно письмо очевидца тех событий Натана Давыдовича Эпштейна, датированное 24 февраля 1977 года и адресованное школьникам:
«Дорогие ребята! Вы просите поделиться с вами воспоминаниями о событиях 1943 года, когда я в составе 180-го дивизиона участвовал в обороне станции Кочетовка. В письме сложно много написать, тем более что время тогда было трудное, боевое, каждый день приносил много самых разных событий. За то время, пока мы были около вашего города, два раза участвовали в отражении больших ночных налётов вражеских бомбардировщиков. Налёты продолжались по несколько часов, каждый раз в них участвовало по сотне самолётов.
Вражеские лётчики сбросили очень много бомб разного размера и просто засыпали ими всю территорию вокруг станции Кочетовка. Сил нашего дивизиона и нескольких других частей, которые находились вместе с нами, было слишком мало, чтобы не допустить врага. Фашистских самолётов было гораздо больше, чем нас. Однако благодаря тому, что все сражались, не боясь врага, немцам не удалось разрушить город и уничтожить станцию Кочетовка.
В один из таких налётов погибли связистки Родионова и Новоточина. Я в это время бежал им навстречу, чтобы передать приказ командира части командиру батареи, с которой шли девушки. Я видел впереди разрывы бомб, от которых они погибли, но девушек уже не увидел...».
Кто же они, эти хрупкие, но сильные духом девушки Великой Отечественной войны?
Мария Климентьевна Родионова родилась в многодетной семье шахтёра Климента Родионова 5 декабря 1923 года. Маруся была пятым ребёнком, а после неё ещё родилось трое. Годы были голодные, трудные. В 1932-м она пошла в первый класс школы № 4 города Копейска. Была весёлой, озорной девчонкой, любила шумные игры, верховодила мальчишками и девчонками, сама как сорванец. В 1939 году в 15 лет ушла работать на шахту № 43 в узел связи. В этом же году вступила в комсомол.
Когда началась война, ей было 17 лет. Маруся в числе первых пошла в военкомат. Но её не взяли - слишком мало лет. Когда Урал создавал свой добровольческий танковый корпус, Маруся вновь подаёт заявление, и ей вновь отказывают. К тому времени в армию ушли её братья Николай и Иван. Старшие сёстры вышли замуж. Отцу было 63 года. В семье она оставалась старшей: Наде было 12 лет, Мише - три года, Рае - полтора. По сути, Маруся была сестрой-кормилицей. Но это не могло её остановить. Она добивается своего - в ноябре 1942 года девушку направляют в 180-й дивизион, который формировался в Челябинске.
Здесь Марусю направили в отделение связи первой батареи по специальности телефонист. Ни бессонные ночи, ни дневные и ночные тревоги - никакие трудности военной подготовки не могли убить в ней радости и озорства.
Татьяна Ивановна Новоточина родилась в 1915 году в посёлке Александро-Невский Челябинской области в рабочей семье. Отец её погиб в 1917-м. Детство и юность пришлись на тяжёлые годы разрухи и классовой борьбы в селе, в рабочих посёлках. Всей своей горячей натурой Таня участвовала в этой борьбе. Она рано стала комсомолкой. Именно комсомол послал её учиться на курсы в 1936-1938 годах. После курсов Таня работала в Нагайбакском райкоме комсомола, была хорошим организатором, всегда в гуще всех комсомольских дел и свершений. Не случайно на фронт Таня привезла много фотографий с комсомольцами района - на работе, конференциях, маёвках. Выросшая в годы первых пятилеток Таня сохранила любовь к короткой стрижке, мужским пиджакам, галстукам.
На трудной партийной работе она проработала до августа 1942 года, всей душой стремясь на фронт. Наконец вняли её мольбам - 20 августа она ушла добровольцем на фронт защищать свою Родину.
Вначале Таня служила на третьей батарее. Она была на десять лет старше девушек. Сказывалась её долгая работа на руководящих работах, девчонки не всегда понимали её. Но она была смелой и часто посмеивалась: «Ну, я вернусь или грудь в крестах, или голова в кустах». В начале июня 1943 года её перевели на первую батарею.

Последний подвиг

Все советские зенитные пушки времён Великой Отечественной войны были более совершенны и могущественны, чем немецкие. Главная задача зенитных орудий - установка заградительного огня, когда на пути у воздушного противника создавалась огневая завеса. В результате немецкие лётчики должны были производить бомбометание с больших высот, что снижало эффективность налёта. Прибористы специальными приборами радиолокации определяли цели и передавали специалистам прибор управления зенитным огнём (ПУАЗО), которые в свою очередь рассчитывали координаты цели и передавали их по проводам связи. Потерять связь с ПУАЗО во время ведения боя означало стрельбу зенитной батареи впустую. Поэтому, когда к связистам пришёл комбат старший лейтенант Заруцкий, Таня Новоточина и Маруся Родионова без лишних вопросов отправились восстанавливать связь. Вот обстоятельства их гибели.
В саду (имеются в виду сады «Садстроя») стояла третья батарея, около аэродрома (в Пятой Кочетовке) - первая батарея. Вторая батарея и штаб - в посёлке Кочетовка. В этот бой особенно досталось первой батарее. На пределе работали все средства ПВО. Один из немецких самолётов попал фугаской в артсклад первой батареи. И 1600 пудовых снарядов взлетели в воздух, посыпая батарею порохом, осколками от гильз. К немецким бомбам и пулемётным очередям добавились гильзы, болванки, осколки, взрывные волны от взрыва склада. Одним осколком был перебит кабель связи. И в этот огненный ад ушли две девушки, ушли добровольно.
Можно представить их, бегущих с катушкой проводов весом в десять килограммов, телефонным аппаратом, карабином, да ещё и с лестницей, при рвущихся бомбах и пулемётных атаках низко летящих самолётов.
Одна из бомб оборвала жизнь обеих девушек. В тот момент они нашли обрыв и соединяли линию. Марусю изрешетило осколками от пояса к верху - она стояла, натягивая провод, а Таня, сидя на корточках у аппарата, соединяла концы проводов. Осколки снесли ей голову. Ей перед похоронами пришлось сделать искусственную из бинта и ваты.
Вера Иващенко, санинструктор батареи, притащила Марусю Родионову и вернулась с помощниками за Таней Новоточиной, получив при этом ранение. Бой продолжался до утра. Похоронили девушек среди хлебного поля в плащ-палатках, на месте гибели поставив деревянную колонку со звездой.
Там, где сейчас стоит им памятник и установлено зенитное орудие, - их могила. Там они навсегда остались такими, какие были в последний день, - молодыми и бесстрашными.