Главное слово в каждой судьбе

Елизавету Дмитриевну Чекерскую можно смело назвать счастливым человеком. Осень её жизни освещена и согрета теплом, подаренным детьми, внуками, правнуками. Перед его светлыми лучами тускнеют житейские неурядицы, забываются проблемы со здоровьем, на котором свою неизгладимую печать оставили Великая Отечественная война и время, неумолимо отсчитывающее секунды, сливающиеся в годы и десятилетия.

Пятерых детей, семерых внуков и столько же правнуков, одному из которых уже 27 лет, судьба подарила Елизавете Дмитриевне, словно желая возместить потери и трагедии, щедро рассыпанные на её жизненном пути. В довоенные годы люди не планировали семью, а руководствовались принципом воспитывать столько детей, сколько Бог даст. Мама Е.Д. Чекерской родилась в семье, где было восемь ребятишек, и, хотя нужда постоянно стояла на пороге бедного, расположенного в посёлке Ухолово (Рязанская область) жилища, сама подарила жизнь 12 малышам.
Лиза Маврина была предпоследним, одиннадцатым ребёнком в семье. Когда ей исполнилось десять лет, ушёл из жизни отец. После его смерти нищета стала всё ближе подбираться к дому Мавриных. Разлетелись по городам и весям старшие дети, некоторые из них погибли в первые дни и месяцы войны.
Когда наступил роковой 1941 год, Лизе было всего шестнадцать. Чтобы содержать больную маму и младшую сестрёнку Лёлю, она работала счетоводом в сельсовете. Скудного пайка едва хватало, чтобы выжить. Руководитель местной агитбригады Б.В. Горбатов быстро приметил юную красавицу-счетовода благодаря её необыкновенному тембру голоса и отличному музыкальному слуху. После импровизированных концертов на Лизу обратила внимание начальник расположившегося неподалёку госпиталя полковник Окопова и предложила девушке перейти в госпиталь санитаркой с условием непременно принимать участие в самодеятельности. Вчерашнюю школьницу одолевали сомнения, но обещанный продовольственный паёк оказался решающим доводом.
В госпитале Лиза научилась делать перевязки, вместе с другими санитарками и сёстрами милосердия отправлялась на поля, усеянные трупами и телами раненых. Доводилось вытаскивать пострадавших с линии огня. Сейчас, вспоминая те страшные годы, Елизавета Дмитриевна сама удивляется бесстрашию, которое удивительным образом охватывало её и подруг под ливнем пуль. Бояться за свою жизнь попросту было некогда.
В 43-м году госпиталь расформировали. Начальница госпиталя, очень любившая звонкоголосую санитарку, устроила её в 204-й запасной стрелковый полк, в роту связи. Свой полк Лиза долго искала, догнала его в Орловской области. Вместе с ним девушка-связистка дошла до Белоруссии. Жуткое зрелище представляли собой выжженные дотла обезлюдевшие деревеньки – то была безжалостная месть фашистов за партизанщину. Уцелевшую, пригодную для жилья деревушку удалось найти возле города Краснополье, в котором расположился штаб полка.
Рядом с деревней пролегал глубокий километровый ров, недалеко от которого днём раньше, перед самым отступлением немцы расстреливали детей, женщин, стариков. Подкошенные огненным дождём, обречённые на ужасную гибель люди падали в ров. Не все из них получили смертельную дозу свинца. В этом на собственном опыте убедилась Лиза, возвращавшаяся холодным осенним вечером в деревню из штаба.
Петлявшая между кустами тропинка пролегала через мост узкой, но очень глубокой речки недалеко от зловещего рва. До штаба девушку проводила местная жительница. Когда Лиза отправилась в обратный путь, уже темнело. И вдруг она услышала хриплый стон и мольбы о помощи. «Помогите, помогите, я – Рива», - взывал бесплотный голос, доносившийся изо рва. Подойдя поближе, в вечерних сумерках девушка разглядела среди трупов поднятую вверх руку. Ров был очень глубокий, рядом – ни одного дерева, обвязавшись за которое можно было бы спуститься в эту общую отверстую могилу.
Лиза стремглав побежала звать на помощь и перепутала тропинки. Добежав до реки, она увидела, что мостика нет ни справа, ни слева, словно его унесла неведомая злая сила. Сняв с себя шинель и сапоги, связистка погрузилась в обжигающе холодную воду. Достигла противоположного берега и словно оказалась в ловушке. Взобраться на высокий отвесный берег никак не получалось. Вцепившись в росший на краю берега куст, Лиза судорожно пыталась найти ногами хоть одну точку опоры. Одежда липла к телу, словно ледяной саван. Каждая проведённая в плену коварной реки минута казалась вечностью. И когда отчаяние захлестнуло сердце, Лиза взмолилась во весь голос: «Господи, помоги!». И тут же нога нащупала выступающий корень. Вспыхнувшая ослепительным светом надежда наполнила силой мышцы, и девушка высвободилась из ледяного плена. Хозяйка дома, в котором Лиза обрела временное пристанище, посадила её отогреваться на топящуюся печь. Перед тем как впасть в горячку, продрогшая девушка рассказала, что во рву есть живые.
Осматривавший Лизу доктор долго морщился и качал головой. Со временем все его опасения подтвердились. Из-за сильного переохлаждения нижней части тела у девушки начались боли, и её демобилизовали. Позже врачи констатировали сильнейшее воспаление мочеполовой системы и предупредили, что если беременность всё же наступит, её нужно будет обязательно сохранять. Только этот естественный процесс, протекающий девять месяцев и активизирующий все внутренние резервы организма, мог улучшить состояние здоровья бывшей связистки.
Вскоре Елизавета Дмитриевна вышла замуж. Супруги поселились в Грозном у родственников мужа. Позже с небольшой разницей в возрасте на свет появились пятеро детей. Правда, это не улучшило здоровье Е.Д. Чекерской, которой всё же пришлось перенести тяжелейшую операцию. Несколько часов врачи боролись за жизнь многодетной мамы. На операционном столе она перенесла клиническую смерть, вернувшись буквально из небытия. Перенесённое переохлаждение сказалось и на ногах, с каждым годом всё хуже слушающихся свою обладательницу.
Судьба немало помотала семью Чекерских. Муж Сергей в послевоенное время был инженером связи. Елизавета Дмитриевна - тоже ветеран связи, работала начальником телеателье, старшим техником радиоузла и директором по совместительству. Город Ровно навсегда врезался в память благодаря встрече с женщиной, чей рассудок помутился. «Я – Рива», - повторяла она своё имя (сокращённое от еврейского имени Ревека), глядя на окружающих обращёнными внутрь себя глазами. Продавщица в киоске пояснила, что несчастная помешалась после того, как её вытащили из горы трупов, среди которых она, раненная, пролежала больше суток. И в тот же миг перед глазами Елизаветы Дмитриевны промелькнули ужасные картины из прошлого, снова услышала она доносившийся из жуткого рва задыхающийся голос и тихие всплески реки, едва не ставшей ей могилой.
Сейчас Елизавета Дмитриевна живёт с младшей дочерью Ольгой и внучкой Машей. Другие дети разъехались. Одна из дочерей, Наташа, вышла замуж за молодого человека, родственники которого жили в Австралии. И вскоре их семья переехала в Мельбурн на постоянное местожительство. А несколько позже туда переехал и сын старшей дочери Таисии с женой. Высококвалифицированные инженеры-гидравлики, закончившие бауманский университет, в годы перестройки оказались невостребованными в родном государстве. Зато с распростёртыми объятиями супругов встретили в австралийской фирме. Их дети (правнуки Елизаветы Дмитриевны) уже изучают английский язык как родной, русский вспоминают тогда, когда нужно отправить весточку о себе бабушке Лизе. Е.Д. Чекерская бережно хранит листочки с тщательно выведенными буквами и присланные с другого полушария фотографии.
Среди этих реликвий есть удостоверение к медали Материнства, которой Елизавета Дмитриевна была удостоена после рождения пятого ребёнка. Сама медаль затерялась из-за многочисленных переездов. Участница Великой Отечественной войны не слишком о ней горюет. Главную сокровищницу в её сердце занимает настоящее богатство – дети, внуки, правнуки. Тепло их улыбок Елизавета Дмитриевна чувствует в каждом письме, присланной фотографии или поздравительной открытке. Это ли не настоящее счастье…