Дождь. Студия. Опрос. Republic.ru

- Наталья, давайте начнём с того, что о вас рассказывает Википедия. Вы родились в Мичуринске в семье военного стоматолога. По долгу службы родителям приходилось часто переезжать, поэтому вас с трёхлетнего возраста передали на попечение бабушки с дедушкой. В детстве увлекались спортом, окончили балетную школу, занимались музыкой и народными танцами. После школы получили специальность преподавателя младших классов и математики в Мичуринском педагогическом институте. В 1992 году уехали в Москву…
- Да, всё верно. С той лишь небольшой поправкой, что после окончания вуза и переезда в Москву в моей жизни наступила новая пора. Я работала в итальянской фирме по продаже одежды и над проектом ночного шоу на воде в бассейне «Чайка». Потом перешла на телеканал «2х2», где прошла путь от секретаря до продюсера телешоу...

- Почему вы решили поступать в педагогический?
- Я собиралась поступать в университет на факультет психологии в Питере. Зная, что там серьёзный конкурс, готовилась к экзаменам весь десятый класс. Но какой-то внутренний страх не позволил решиться на такой выбор. Существовала и другая причина - было жаль расставаться с бабушкой и дедушкой, так как прекрасно понимала, что, уехав сейчас, могу больше их не увидеть. Поэтому и остановилась на педагогическом. И спустя пять лет, когда в Мичуринск вернулся папа с семьёй, тётя с семьёй, поняла, что теперь могу уехать. А вообще то, что уеду из родного города, понимала лет с 15. И всегда знала, что «моим» городом будет или Москва, или Питер. Понимала - найти себя и реализовать свои возможности можно только там.

- Судя по вашим достижениям в профессиональном плане, вам это удалось. И, что бывает нечасто, желания совпали с возможностями…
- Это отчасти потому, что чувство внутренней свободы для меня - один из основополагающих моментов. И в этом плане сравнивать провинцию и столицу нельзя. Другое пространство для творчества, другие масштабы и возможности. Для меня любое давление, любое ограничение - очень болезненная ситуация. И, кстати говоря, занятия в балетной школе, о которой вы упомянули и в которой я занималась десять лет, - важный момент в моей биографии. Благодаря тем педагогам, в частности Любови Викторовне Бендерской, я получила первые уроки самостоятельности и ответственности за свои поступки. Выступления на сцене - всегда испытание. Мне было 14 лет, когда впервые на полтора месяца наш ансамбль оказался на гастролях в Москве, на фестивале молодёжи и студентов. Я была покорена этим городом. В 1992 году, уезжая в столицу, пришла к Любови Викторовне за советом. Она мне сказала: «Не бойся, езжай и пробуй. Если не получится - сможешь вернуться. Но нужно попробовать, чтобы знать, что ты это сделала». Её слова оказались очень важными для меня на тот момент. Никогда не надо бояться попыток изменить привычный порядок вещей.

- Вы скучаете по провинциальной жизни, прелести которой начинаешь отчётливо понимать, живя в мегаполисе?
- Учитывая, что большую часть жизни я не живу в Мичуринске, сказать, что скучаю по нему, будет неправдой. Но вот то, что теперь, бывая там, иначе вижу те его прекрасные черты, на которых раньше мой взор не останавливался, - это правда. Иногда на расстоянии видится не только большое, но и нечто малое, что не менее очаровательно…

- Давайте поговорим о телеканале «Дождь». Сегодня это не просто название, а, скорее, обособленная позиция на фоне большинства российских СМИ и в обществе. Скажите, вы ощущаете элитарность своего проекта?
- Мне не очень нравится в данном случае слово «элитарность». И мы никогда не были элитарными. Это подразумевает некий снобизм, которого у нас нет и к которому мы не стремимся. Да, мы другие на фоне остальных телеканалов. Мы сегодня единственные на российском медиаландшафте, кто продолжает оставаться независимыми. Неподконтрольными ни власти, ни олигархам. Наш профессиональный кодекс - это законы о СМИ и журналистская этика.

- В идеале так и должно быть…
- Реалии от идеала часто отличаются. В нашем случае этого не происходит. Мы занимаемся тем, чем должны заниматься журналисты, - критикуем власть, чтобы она не теряла адекватности, задаём ей неудобные вопросы, вскрываем «болевые точки», даём зрителям материал для размышлений, предлагая им анализировать происходящее. В этом смысле мы, возможно, уникальные. Но никак не элитарные.

- Стало быть, малоизвестное высказывание про СМИ: «Есть зависимые от независимых и независимые от зависимых» к вам не относится?
- Не относится.

- «Дождь» был изначально рассчитан на эту уникальность или подобное появилось в процессе?
- Изначально такой задачи мы не ставили. Так получилось. Мы вообще не планировали позиционировать себя как общественно-политический или новостной канал. Предполагалось, что это будет проект с авторским взглядом и авторскими программами для думающей аудитории. С интересными ведущими, которые могут «повести» за собой своих зрителей. Причём неважно, о чём конкретно будут передачи: кино, музыка, театр. Задумывался канал, скорее, как некий культурологический «лайфстайл». Признаюсь, нашу будущую аудиторию мы проецировали с нас самих - людей самостоятельных, неравнодушных и любознательных, которые чего-то смогли добиться в жизни. А поскольку с самого начала «Дождь» был в интернете, то модный теперь «фидбек» помог убедиться в правильно выбранном направлении. И когда на глазах у зрителей, а порой и вместе с ними стали создавать наш контент, мы и тестировали свои задумки «вживую». По сути, зритель сам подсказал, какое телевидение ему нужно: с какими новостями, с какими ведущими и самое главное - отличное от федеральных каналов. В итоге мы стали новостным каналом, который освещает основные и всегда непростые темы - политику, экономику, общественные проблемы.

- А вы понимали, что правильный выбор предполагает и вполне предсказуемые трудности?
- Конечно. Да, можно было поменять принятую концепцию, внести какие-то коррективы. Но это оказалось бы нечестно по отношению к тем, ради кого мы работали и продолжаем работать.

- Год назад, общаясь с журналистом федерального канала, я спросил его, насколько он свободен в вопросах, адресованных высокопоставленным собеседникам. Не могу не задать такой же вопрос и вам…
- Интересно, что он вам ответил?

- Сказал, что ему всегда приходится помнить о некой условной грани в таких диалогах…
- Для нас главными являются два условия. Первое - всё должно быть в рамках законодательства. И второе - работать согласно нашей редакционной догме. Мы не согласовываем свои вопросы с нашими будущими собеседниками. Когда к нам на прямой эфир приходит гость, конечно, его пресс-служба пытается «протолкнуть» нужный вопрос. В таких случаях мы отвечаем - нет. Это один из наших принципов. Поэтому к нам на программы, где всё идет вживую и вопросы заранее не согласовываются, идут не все.

- Часто просят задать «нужный» вопрос?
- Часто. Но наш ответ всегда отрицательный. Независимо от статуса спикера. Понятно, в любом правиле есть исключения. Мы можем пойти навстречу, если есть взаимный интерес к теме, собеседник не пытается уйти от ответа и готов отвечать на наши вопросы. Бывает, что гость идёт к нам на эфир, чтобы о чём-то рассказать, и его нужно подвести к теме. В некоторых случаях обсуждаем со своими героями, о чём бы нам хотелось поговорить и что именно будем обсуждать в нашей студии. Но о согласовании вопросов, повторю, речи нет.

- Бывает, что ваши предполагаемые собеседники отказываются оказаться «под «Дождём» в эфире?
- После ситуации с опросом про Ленинград, когда появился повод нас закрыть, многие вчерашние собеседники в силу запретов сверху перестали бывать у нас. До этого отказов не было. Политики, министры, руководители большого бизнеса с удовольствием приходили в студию. Так как понимали - наша аудитория отличается от аудитории федеральных каналов, и быть в контакте с ней - тоже важно. Когда список наших спикеров сократился, стало сложнее работать. Для новостного канала отсутствие ньюсмейкеров - испытание. Понятно, что это было ещё и одним из инструментов давления на нас. Сейчас ситуация выравнивается. Прямого запрета на посещение «Дождя» нет, но в силу каких-то внутренних опасений есть те, кто не идут к нам на программы. Большинство наших соотечественников привыкли к записанным заранее «протокольным» интервью с готовыми вопросами и отредактированными в процессе монтажа ответами. Здесь этого нет. Существует и другая категория несостоявшихся собеседников: статус и должность некоторых приглашённых не позволяют честно отвечать на прямые вопросы. Поэтому они избегают общения в телеэфире не из каких-то опасений, а просто из-за нежелания промолчать или соврать. На «Дожде» это делать стыдно, если ты приличный человек.

- Когда вам было легче работать - сегодня или в начале проекта?
- Всегда сложно. Мы сразу «не понравились» тем, что создаём независимый телеканал. Я могу сказать, что каждый наш этап - это всегда старт-ап: в творчестве, в технологиях, в контенте. Мы не отстаём от инноваций в вещании. Я уже сказала, «Дождь» - один из первых, кто стал вести трансляцию в интернете. Это всё, конечно же, требует дополнительных усилий и средств. Это всё надо делать быстро и качественно. И потом, мы сегодня не телевидение в таком стандартном формате вещания, а большая медиаплатформа. Естественно, появляются конкуренты…

- У вас есть конкуренты?
- Весь интернет - наш потенциальный конкурент. Так что мы «соревнуемся» со всеми, кто там работает: от канала «РБК», который тоже вещает и в сети, и в эфире, до «Навальный-LIFE» на «Ютубе». Газета «Ведомости» - тоже наш конкурент. Поскольку аудитория, за которую мы боремся, и там и там очень схожа.

- Вы владелец ещё и интернет-издания «Republic.ru» и «Большой город». Бумажных версий у них нет…
- У «Большого города» был бумажный вариант, но время его убило. Мы оставили издание в электронном виде, поскольку, как бренд, оно состоялось. Со временем стало понятно: медиа - такая «штука», которую мало просто создать и далее тихонько заниматься проектом. Так не получается. Хорошее издание - это постоянный драйв и колоссальные усилия для того, чтобы проект был раскручен и приносил прибыль. И «Дождь», и «Большой город» существовали параллельно, и вначале что-то получалось. Пока он существует в таком вялотекущем режиме и с нашей постоянной надеждой на его возрождение. А «Republic» (бывший «Слон»), на мой взгляд, один из лучших интернет-ресурсов, авторитетные эксперты и независимые авторы, возможность разобраться в тех или иных процессах.

- В английском у republic два значения - «республика» и «группа людей с общими интересами». Какой перевод здесь правильный?
- Здесь нет никакого подтекста. Это идея моего мужа. Он давно хотел поменять название «Слон» и в итоге пришёл к «Republic». Несмотря на то, что «Слон» тоже был сформировавшимся брендом, порой приходилось объяснять, что это за журнал. «Republic» - более понятное название.

- На ваш взгляд, как долго протянут ещё бумажные издания в стране?
- Такие прогнозы делать сложно. Помните советский фильм, где герои спорят: «Ничего не будет, ни театра, ни кино, одно сплошное телевидение!». Как видите и кино, и театр живы. Театр, кстати, и есть нечто элитарное и, на мой взгляд, будет жить вечно. Телевидение: ему тоже с появлением интернета пророчили конец. Однако и то, и другое прекрасно ужились и в итоге выливаются в новые технологические проекты. И впредь, полагаю, здесь будет появляться что-то интересное. С газетами сложнее. Я люблю читать бумажную прессу, хотя теперь это происходит редко. Когда приезжаю на малую родину, с удовольствием листаю и читаю городскую газету, номера которой мои близкие не выбрасывают, а специально берегут к моему приезду. Ищу в ней знакомые имена, названия, фотографии. Когда-то там писали и про мои успехи. Я имею в виду свою танцевальную юность. Для меня это и ностальгия, и возможность очутиться в том ушедшем времени. В моём рабочем графике читать бумажные газеты нереально. Сам ритм жизни и необходимость поиска «быстрой» информации этого не позволяют. И это касается не только меня. Даже крупные газетные сайты сегодня мало кто посещает. Читатели ищут новости или публикации в соцсетях. Они сами создают для себя свою новостную ленту. В подписках, репостах друзей и группах. Это позволяет экономить время. Так что бумажные газеты, вероятнее всего, скоро останутся в истории. По крайней мере, поколение наших детей их читать не будет. Книги, уверена, будут ещё долго. Мой сын, который растёт с гаджетами в руках, с удовольствием читает их, при этом газеты ему неинтересны. Для книг - бумага, скорее, плюс, нежели признак какой-то отсталости и символ вчерашнего дня…

- Какие телевизионные передачи вы смотрели в юности?
- Первое, что вспоминаю, «Что? Где? Когда?» - любимая передача, мы в семье всегда ждали её с нетерпением. В детстве - «Ералаш», «Утренняя почта». Редкие эстрадные музыкальные программы…

- В одном из своих давнишних интервью на вопрос: «Если в один и тот же день у ваших детей будет праздник в школе, у друзей - кинопремьера, а на телеканале - запуск важного проекта, где вы будете?» вы ответили: «В школе». Сейчас ответ на такой же вопрос остался бы прежним?
- Да. Несмотря на то, что большую часть жизни я провожу на работе и получаю от неё колоссальное удовольствие. Тем не менее мои приоритеты, как и жизненные принципы, остались прежними…